…А доброволец Валера, развозящий еду, боится, что однажды они его не встретят - такое уже бывало. И очередной черный день наступил в минувший вторник – от сердечного приступа умерла наша подопечная Татьяна Христенко. Теперь осталось десять адресатов. Да, всего десять на миллионный город, но почему это так важно – сейчас расскажем.

Сначала – предыстория: кормить неходячих старичков мы начали в прошлом году – этот проект достался в наследство от карантина. Именно в те дни к нам за помощью обращались бабушки и дедушки, обреченные на изоляцию и голод в своих квартирах. Мы тогда работали в одной команде с другими добровольцами, группа так и называлась - #Все вместе. В те горячие дни питание для стариков и многодетных семей готовил Добровольный отряд спасателей, но после снятия локдауна они завершили этот проект и вернулись к своей профильной деятельности. А мы приняли от них эстафету, решив, что будем и дальше кормить горячими обедами людей, которые в силу болезни и возраста не могут выйти из дома за продуктами и что-то из них приготовить.

Кинули клич в группу #Все вместе – каждый ее участник дал адреса самых беспомощных подопечных. Ну а развозить горячие обеды вызвался Валерий Кононов – основатель движения автоволонтеров «Ангелы на дорогах». Около года он доставлял старичкам и людям с инвалидностью, заправляя верную "ладушку" за свой счет. Трижды в неделю – с шести до одиннадцати часов вечера - мотался он по Бишкеку, выполняя такую важную работу. А на благодарное "спасибо" бодро рапортавал: "Всегда пожалуйста!" И только недавно Валера, смущаясь, попросил оплачивать топливо, поскольку его ресурс уже полностью исчерпан.

...В понедельник, среду и пятницу в нашей сестринской стоит аромат, как в детском саду в обед. Сестры варят для старичков вкусный мясной суп, готовят второе, которое будет нашим подопечным по зубам - в прямом смысле слова. А ближе к вечеру Валера приезжает в храм, чтобы доставить еду людям, которые ее очень ждут и растягивают на два дня. В одну из таких поездок мы поехали вместе с ним, чтобы познакомить вас с нашими общими подопечными. Ведь все, что нужно для их кормления, мы покупаем на деньги, которые жертвуете вы.  

Мария Данильченко: хочу умереть дома

Старая сталинка, облезлая дверь на первом этаже. За ней крохотная комната, каждый миллиметр которой пропитан зловонной симфонией прокисшей еды, грязного белья и давно немытого человеческого тела. В углу на диване лежит женщина, укрытая грязным, местами прожжённым одеялом без пододеяльника. Это Мария Тихоновна Данильченко. Тяжело вздохнув, она приподнимается на диване:

- Валера, это ты? Думала, позже приедешь. Поставь сюда еду, развяжи пакет, поем. Голодная лежу. Борщ сегодня? Не остыл еще. Как хорошо. И хлеб поставь рядом. Я поем, поем… - Валера смахивает старые крошки с прикроватного стула, ставит на него тарелку с едой. Мария Тихоновна не притрагивается к ней, ждет, пока мы уйдем.

Добровольцы не раз делали у женщины генеральную уборку, привозили новый матрас, безопасную плитку, но через неделю комната вновь превращалась в нору. Здесь с Марией Тихоновной живет сын – глубоко пьющий человек, которого в прошлом году разбил инсульт. По дому мужчина мог передвигаться только ползком. Но потом восстановился и снова взялся за бутылку.

Угрюмая безнадега впечаталась в лицо Марии Тихоновны, улыбается она редко. Болезнь и немощь измучили женщину, но о доме престарелых она даже слышать не хочет. «Придет время -  дома умру, в своей постели. Да и как сына здесь оставить, он один совсем сгинет», - переживает старушка.

Все, чем мы можем ее порадовать – горячими обедами трижды в неделю, да добрым словом, на которое Мария Тихоновна отвечает грустным протяжным вздохом. Бездну одиночества, безнадеги и немощи она вместила в себя сама и никому нет места на этой территории. Но при этом она отчаянно нуждается в помощи, простой и понятной: в горячей еде – чтобы не голодать, и в одноразовых подгузниках, чтобы не искать сухой угол на старом промокшем диване.

Инна Андрианова: о жизни в детдоме, пакостной кошечке и радости жизни

Инна Григорьевна Андрианова живет в Нижней Ала-Арче – сразу и не найдешь узенькую улочку, по которой машина проезжает с трудом. Маленький домик на пригорке, с коричнево-шоколадным от времени деревянным фасадом, слепыми, грязными окнами и колиткой, сооруженной из задней панели холодильника – вот мы и приехали.

Валера – детина под два метра – ловко ныряет в крохотную дверку, ведущую в палисадник и тарабанит в окно: «Инна Григорьевна, подъем!» За минувший год у них уже отработана своя система оповещения о том, что обед прибыл.

Калитка распахивается только через десять минут. На пороге – Дюймовочка, только очень-очень старенькая.

- Пришли, голубчики, - улыбается она. – Ну заходите!

Инне Григорьевне – девяносто, но вселенской печали в ней нет и в помине. Семенит, согнувшись в три погибели, стучит палочкой о вымощеный двор и улыбается, щурясь от солнца.

- Детки, радуйтесь жизни, пока молодые! Всему радуйтесь - солнышку, мирному небу, свежему хлебу. Пока радость-то в вас не закончилась. А то в старости ее меньше становится, исчезает куда-то, - напутствует  Инна Григорьевна.

О своей жизни Андрианова рассказывает просто и искренне. Вы только послушайте ее:

- Приезжайте в другой раз, я изловлю кошку-то. Покажу вам, - обещает баба Инна, провожая нас до калитки и тихо добавляет, - Я так боюсь, что однажды вы не приедете… Что ж тогда делать-то буду?

Пелагея Аверьянова: «Только не хороните меня рядом с сыном!»

Следующий адрес в Кызыл-Аскере. Домик утопает в зелени, во дворе чисто выметено, перед дверью самодельно вязаный половичок. Здесь живет Пелагея Ясоновна – одинокая, добрая старушка, у которой планов на жизнь совсем не осталось.

Валеру баба Поля ждет с нетерпением – он выслушает, пожалеет, приободрит. Врача привезет, если совсем худо. Наш доброволец стал для старушки самым близким человеком: она ему показала, в чем ее нужно будет похоронить, кому сообщить о смерти и, главное, где точно не должна быть ее могила:

- Только рядом с сыном не кладите! Столько он мне боли причинил. Настрадалась я, натерпелась от него, - качает головой баба Поля. О том, что сделал сын, не рассказывает. Но, видимо что-то такое, что простить у женщины не хватает сил даже сейчас.

Мария Кудашкина: «Бывает, наемся и плачу – от радости»

Следующий адрес – квартира в хрущевке, второй этаж. Два лестничных пролета стали непреодолимой преградой для девяностолетней Марии Герасимовны. Больше всего ей хочется спуститься во двор и подышать весной. Но ноги не держат, а с ходунками даже со второго этажа не спуститься.

Дома у бабы Маши – почти идеальный порядок.

- Весь день как черепаха ползаю по квартире, здесь подотру, там уберу. А что сидеть-то? Двигаться нужно, - добродушно улыбается бабулька, не стесняясь своего «богатства» - единственного зуба во рту, но зато – золотого.

- Так благодарна за помощь. Иногда наемся и плачу от радости. Ну разве ж могла бы себе это позволить на пенсию в восемьсот сомов? Всю жизнь нянечкой в детдоме проработала, а вот теперь получаю совсем крохи. Но ничего, вы же есть у меня, - улыбается Мария Кудашкина.

Азим Азимов: «Я никогда в жизни так вкусно не ел»

А это – наш самый благодарный подопечный. Он никогда не закроет дверь раньше, чем Валера дойдет до выхода из подъезда – будет стоять в проеме двери, кричать «спасибо» и желать всего хорошего.

 

Азим – инвалид, после инсульта парализована рука, а нога двигается с трудом. Родные продали его дом, купили маленькую квартирку. Но тут для Азима – рай: теплый туалет, ванная, кухня. А главное, он подружился с соседом – таким же одиноким дедушкой, они вместе ходят за покупками, играют в шашки, смотрят телевизор.

- А еще у меня здоровье улучшилось. Даже врач говорит, что поправился, окреп. Я ведь никогда в жизни так вкусно не ел, - признается мужчина.

Александр Сущенко: «Больше всего я боюсь волонтеров!»  

Едем дальше – к девяностолетнему Александру Николаевичу. Он практически ничего не видит, по квартире передвигается наощупь.

- Валера, а ты ко мне волонтеров не присылал? А то одолели просто. Ходят, говорят, что от президента, предлагают маски примерить – если подойдет, дадут много. А я им двери не открываю, говорю, что плохо себя чувствую. Не нравятся они мне, боюсь их, - ошарашил признанием дедушка.

Мы посоветовали Александру Николаевичу и впредь никому не открывать двери, кроме Валеры, поскольку сейчас действительно орудуют мошенники, представляющиеся волонтерами, раздающими маски.

Татьяна Христенко: адресат выбыл. Навсегда.

Когда мы ездили в рейс с Валерой Татьяна была еще жива – она находилась в больнице, а Валера заезжал к ней домой, кормил котов, оставлял еду в холодильнике. А утром друг Татьяны отвозил вкусный обед в стационар – там она проходила лечение от рассеянного склероза, которым страдала уже семь лет.

Но теперь этого делать не придется. Во вторник у Тани началось обширное кровотечение из пролежня, а потом просто остановилось сердце. «Завести» его снова врачи не смогли.

Помяните в своих молитвах новопреставленную рабу Божию Татиану.

Татьяна Емельянова: «они мне сказали – молчи, иначе убьем»

Татьяна Ивановна живет в чужом, полуразрушенном доме. Газа нет. Туалета тоже – ни в доме, ни на улице. Зимой едва не замерзла – кустарный обогреватель работал круглосуточно, но температура в крохотной комнатушке, завешанной одеялом, не поднималась выше восьми градусов.

 Татьяна – на целом свете одна. Сына похоронила. В квартире, где они жили, дальше быть одна не смогла. Продала, хотела купить домик. Но ее жестоко обманули знакомые – обещали помочь с приобретением жилья, а в результате все оформили на себя. Когда же она обратилась к адвокату, они пригрозили – лучше молчи, а то убьем. На дворе был 1997 год – беспредела и беззакония. Емельянова ничуть не сомневалась, что устранить ее могут легко, никто и искать не будет.

С тех пор женщина кочует из дома в дом. Сейчас ее пустили пожить в аварийный дом для того, чтобы в нем свет горел в окнах и не царило опустошение. Горячим обедам Татьяна Ивановна радуется, как ребенок – ведь это единственная возможность поесть по-человечески.

- А давайте я вам сирени нарву? Чего-чего, а этого добра у меня много, вон как буйно цветет, - предлагает Татьяна и «зарывается» лицом в ароматное кружево белой сирени. – Только для счастья ее маловато.

- Ну, наверное, для счастья Вам нужно гораздо больше, - шутим в ответ.

- Для счастья мне нужно, чтобы крыша над головой была. И холодильник на лето. А то ведь продукты хранить негде, а они для меня – роскошь, не хочу, чтобы даже краюшка хлеба пропадала.

Назгуль Бектурунова: «Мой сын – моя боль и счастье»

О Жаныбеке и его героической маме мы рассказывали вот в этой статье. С тех пор трижды в неделю покупаем и привозим Жаныбеку молочные продукты, необходимые для его лечебного питания.

С самого рождения Назгуль ведет борьбу за здоровье сына. Чего ей это стоит, знает только она. У Жаныбека – букет заболеваний, к которому в последнее время добавились стоматит и кариес. Вылечить же зубы мальчику очень тяжело – нужно делать это под наркозом. Но есть одно «но». Сегодня у Жаныбека – день рождения. Ему исполнилось восемнадцать! Теперь все льготы, положенные детям-инвалидам, на него не распространяются. А «взрослую» инвалидность Назгуль еще не оформила – сын капризничает у врачей и не дает себя осматривать.

-  А сейчас он обычную пищу есть не может. Слава Богу, что вы передаете ему кефир, творожок, он их очень любит и ест даже через трубочку. Но все равно похудел очень. А обрабатывать рот лекарством не дает, я пробовала сделать это принудительно, он мне чуть пальцы не откусил, - пытается шутить Назгуль, но получается это у нее как-то очень грустно.

Надежда Банщикова: «Дочь мне отбила все почки во время ночных приступов»

Надежда и Ирина живут в маленьком доме, у которого есть ворота, но нет забора. Только никто к ним во двор не ломится – кроме кучи дров, старой посуды и цветов в горшках тут взять нечего. Собственно, как и в полупустом доме Банщиковых, где пол испещрен причудливым рисунком, оставленным протекторами инвалидной коляски.

Об этой семье тоже уже рассказывали - здесь. Им без помощи просто не выжить. Мы помогаем, чем можем – питанием, подгузниками для Иры, молочными продуктами. Но Надежде и Ирине нужна и другая помощь:

- Мне бы добровольца, чтобы дрова порубил, да в поленницу сложил. Для нас дрова – единственный способ обогрева, я каждую веточку на зиму припасаю. Иначе задубеем мы с Иришкой, - рассказывает Надежда.

Иванченко Александр: «Мама больше не встает, но очень ждет вас!»

Последний наш адрес – совсем рядом с церковью, на улице Исанова. В частном доме тут живут два инвалида – Любовь Матвеевна и Александр Николаевич Иванченко. Саша – сын тети Любы. Женщина уже много лет парализована. Александр трепетно ухаживает за ней, купает, выносит во двор на прогулку. У мужчины тоже инвалидность, он диабетик. Так и живут на две пенсии по инвалидности, большая часть которых уходит на лекарства.

- Мама всегда радуется, когда вы приезжаете. Она никак не привыкнет к мысли, что мы кому-то в этой жизни еще нужны. Молится за всех каждый вечер, - рассказывает Александр.

Вместо  P.S.

Человеческая жизнь не математическая величина, не безликая статистическая единица. Значимость одного человека не исчисляется в натуральных числах. Потому, что каждая живая душа - уникальное творение Бога. И нет в человеческом арсенале критериев для сравнения "права на жизнь" одного человека перед другим. Поэтому даже если на город-миллионник останется только пять голодных стариков, мы будем им помогать! Для них это будет важно. Но еще важнее это для нас, ведь только через дела милосердия мы умножаем любовь в своем сердце и исправляем себя. Спасибо, что вы становитесь рядом и помогаете нам помогать!