Каждую пятницу утром в ворота собора вползает очередь. Она движется в сторону нашего желтого домика и располагается на площадке перед ним, словно гигантская, пестрая улитка. Очередь колышется, пыхтит, приглушенно журчит речью на нескольких языках…

- А чего та, в красной куртке встала вперед? Она же после нас пришла, - слышно недовольное шипение в хвосте «улитки».

- Не пыхти, Светка. Пусть первой идет. У нее жизнь, наверное, очень тяжелая. Глянь, как рот впал! Ни одного зуба нет, поди. Да и куртка у нее – рвань. Замерзла, небось, - добродушно стрекочет пожилая старушка в цветастом платке. 

Рядом стоит стол с теплыми вещами, их приносят прихожане для наших подопечных. «Красная куртка» выхватывает из кучи белья теплый мужской свитер и сразу надевает его. Полупарализованая рука попадает в горловину и застревает в нем. Женщина заливисто хохочет, обнажая два ряда гнилых зубных корешков. 

…Ближе к двери в соцотдел очередь расщепляется на отдельных людей. Они перешагивают порог в радостном предвкушении – сейчас им дадут продуктовый пакет – десять кило «голодоутолителя»! Многие приходят за ним пешком, денег нет даже на дорогу. 

Зейнеп. Многодетная…

- В садике ей воспитательница сказала: карандаш, кагаз алба, апасын акча бербейт. Уят жок, деп! - на смеси русского и кыргызского рассказывает Зейнеп об унижении своей дочки в детском саду. Женщина не платит взнос в «копилку группы», поэтому ее ребенку не дают ни бумагу, ни карандаши. Сажают за последний стол и приказывают – сиди тихо. 

– А еще у дочки глаза болят. Очки надо. Мына рецепт, - Зейнеп протягивает смятые бумажки. У малышки внезапно начал прогрессировать астигматизм, повысилось давление в глазном дне. Врач написал заключение: срочно надеть очки с коррекционными линзами. Их цена – больше трех с половиной тысяч сомов! Но таких денег у Зейнеп нет. Женщина тянет пятерых детей одна. Тяжелобольного мужа забрала его сестра. Помощи ждать неоткуда. А тут еще и младший сын в больницу попал, нужны лекарства.

Дома еды нет. Совсем. Зейнеп официально работать не может, у нее – эпилепсия, может «уйти в приступ» в любое время. Подработать получается только летом на полях – там хозяевам все равно, в каком ты состоянии, лишь бы план сдала. Пенсию по инвалидности – четыре тысячи сомов – отдает за съемную времянку. Наш продуктовый пакет растягивает на месяц. Ест только то, что ее дети не доели. 

- Продукты прячу. Они сахар воруют. Залезли и ложками весь пакет съели. Теперь сыпь. Мына, бетке карачи! – женщина поворачивает девочку, показывая ее лицо, на щеках – едва заметная диатезная корочка. 

…Летом Зейнеп ждала шестого ребенка. Муж не хочет предохраняться сам и ей денег не дает даже на внутриматочную спираль. Зато без проблем отпускает беременную жену на работу в поле. 

- Мешок картошки подняла и кровь по ногам потекла. Больно было. Вот такого ребенка родила, - Зейнеп показывает свою ладошку. – Умер он. 

…За то, что женщина получает у нас продукты, ее ругают и муж, и золовка - та контролирует жизнь брата до мелочей. Когда Зейнеп впервые покрасилась в пшеничный цвет, золовка вырвала у нее клочья волос, обвинив в схожести с падшей женщиной. Но право получать продукты в православной церкви Зейнеп отстояла – больше ей просто некуда обратиться.    

Несмотря на травлю родственников и жизненные тиски, Зейнеп сохраняет наивность, доброту и готовность поделиться последним.

- Азыр, азыр… Я дам! Куртка есть, - начинает рыться в клетчатом бауле Зейнеп. Там у нее продуктовый пакет и вещи, которые выбрала для своих ребятишек. Собиралась уже уходить, но тут к ней подошла полураздетая женщина с маленькой девочкой – босой и в осенней кофточке. Поставила малышку на картонную коробку и стала рыться в оставшихся на столе вещах.

- У нас обуви нет совсем. Может, сегодня что-то подходящее будет, - вздохнула она. Но все подходящее уже разобрали, и Зейнеп без раздумий отдала то, что выбрала для своего сынишки. Не смогла унести одежду сыну, оставив раздетой маленькую чужую девочку. Обувь, кстати, для нее тоже нашлась - не зимние сапожки, конечно, но зато не босиком!

…Уже в пятницу вечером мы заказали и приобрели очки для дочки Зейнеп. Но, к сожалению, нет такого магазина, где продают зрячее сердце для ее воспитальницы. 

Олеся. Мать-одиночка…

- Сейчас мы будем кушать, сейчас нас тут покормят! – бодро напевает Олеся и качает на руках годовалую Мадину. - У вас всегда так вкусно готовят. Я так не умею. Баночки принесла, с собой дадите немного супа? – просит Ижовкина, усаживаясь за стол нашей благотворительной трапезной. Она специально приезжает за продпакетом к одиннадцати утра, чтобы успеть к первому «заходу» - когда кормят одиноких бабушек, дедушек и многодетных.

Подкрепившись, довольная Олеся выходит во двор и отпускает Мадину поползать – прямо на газон, на который роняют последние листья золотые березы. Малышка радуется раздолью и хохочет в голос. Дома у нее можно ползать только по старому дивану – метр на полтора, больше ничего не помещается в крохотную съемную комнатушку.

Недавно Мадине крохе исполнился год. И это – достижение для ее мамы. За это время ее дважды пытались лишить родительских прав, но женщина отстояла дочь. У Олеси – легкая степень ЗПР, по идее, она нуждается в проживании с сопровождением. Но помогать женщине некому – выросла в детском доме. К тому же, у нее очень вспыльчивый характер, с ней ой, как непросто! Но это не повод отказывать ей в помощи.

Олеся у нас на особом положении. Только ей разрешено звонить в любое время суток, особенно, если что-то происходит с Мадиной. Только потому, что женщина может не оценить степень тяжести ее состояния. К тому же, врачи беловодской «скорой помощи» также устали уже от ее постоянных вызовов и не всегда спешат на помощь. Приходится связываться и с ними, просить приехать к крошке и убедится, что ей действительно не нужна госпитализация.

Мы оплачиваем Олесе жилье, покупаем подгузники, мыло-моющие средства, продукты. Вещи для Мадины также всегда есть на складе. Но обеспечить все потребности этой маленькой семьи наш отдел, конечно, не в состоянии. Сейчас Олесе и Мадине срочно нужен безопасный и экономный электрический обогреватель – за электроэнергию Олеся оплачивает сама, важно, чтобы счетчик не «намотал» несколько тысяч в месяц. Но такой стоит около двенадцати тысяч сомов – у нас сейчас их просто нет. Мы верим, что обязательно найдутся люди, которые захотят помочь Олесе. Давно заметили, что если Господь посылает к нам подопечного с проблемой, то он уже позаботился и о том, чтобы у нас появилось ее решение. 

Помочь просто – можно привезти обогреватель к нам в социальный отдел или передать деньги на его покупку. Мы находимся на территории Свято-Воскресенского кафедрального собора, на проспекте Жмибек-Жолу, 497 (Пересекает улица Тоголока Молдо). Телефон + 996 550 824-814, +996 555 923-565.

Другие подопечные. Разные, но все свои

Завтра снова пятница. Синоптики обещают заморозки до минус пяти. Но даже в такую погоду «пестрая улитка» появится на нашей площадке без опозданий. Придут бабушки, разговаривающие сами с собой от одиночества. Пожалуют и мамы с детьми - мы уже запаслись шапками и рукавичками для них. Приедут люди, ухаживающие за тяжелобольными близкими: им мы даем не только продукты, но и подгузники. Придут все те, кто без нашей поддержки просто не выживет. Особенно холодной зимой, когда и без того скудный бюджет будет «сгорать» в печке в виде угля или газа. 

Двести семей получают у нас ежемесячную продуктовую помощь только потому, что нам помогает Синодальный отдел по церковной благотворительности и социальному служению Русской Православной церкви. Деньги для наших подопечных они собирают среди простых россиян. Им совершенно нет дела, в какой стране живут голодные люди, которым они помогают. Просто потому, что у доброты не бывает границ. А милосердие передается на тысячи километров по невидимой, но крепкой цепочке – от сердца к сердцу. Низкий поклон каждому, кто в ней нашел свое место.